Теперь рассмотрим другие документы, находившиеся в деле прикрытия в виде копий. Прежде всего, это копии дневников группы и копия боевого листка. Думаю, с ними всё понятно. Вместо каких-то блокнотов и непонятного вида боевого листа к делу лучше было бы приобщить выписки из них. Ведь личные записи, как правило, не заверяются. Были ли эти копии приобщены к основному делу, а если были, то в каком объёме, об этом я ничего сказать не могу. Об актах судебно-медицинского исследования уже было сказано, что их нельзя назвать оригиналами, и то, что оригиналы обязательно должны быть в основном деле. И то, что в них обязательно будут отличия с имеющимися копиями.
Нечто подобное можно сказать и о копии отчёта представителей всесоюзной секции туризма. На нём нет ни одной подписи, что уже говорит о копии. Кроме того, как уже разбиралось в предыдущей статье, третий абзац заполнен немыслимыми преувеличениями. Точно такую же копию нашли в Москве корреспонденты «Комсомольской правды». А вот оригинал без абзаца с явными преувеличениями должен находиться в основном деле. Разберём ещё один документ без подписи (ЛД №135). Но в нём нет ничего особенного. Документ адресован начальнику Северной экспедиции. Поэтому в уголовном деле должна быть именно копия такого документа. Есть ещё информация о шарах, тоже без подписи (ЛД №260). Но и на этом документе не должно быть подписи, так как это выписка из радиограммы.
Интересная ситуация с секретным распоряжением тов. Бизяеву (ЛНП №12). Это, естественно, копия, так как на ней нет подписи, и именно копии таких документов подшиваются в наблюдательное производство. Имеется расписка в получении, то есть всё по закону. Получил оригинал, расписался на копии в получении, а саму копию приобщили к наблюдательному производству. Однако заместителем прокурора области в данном документе к нему выдвигается ряд распоряжений именно по этому делу, которое мы разбираем. Получается, что он должен был подготовить и отправить документ о проделанной работе. Но такого документа в деле прикрытия нет. Совсем не исключаю, что ответ тов. Бизяева находится в основном деле.
Мы разобрали документы без подписи, но интерес по вопросу об основном деле может представлять и часть правильно заверенных документов в деле прикрытия. Например, протокол маршрутной комиссии. Насчёт его есть показания Е.П. Масленникова (ЛД №64): Он составляется в 3-х экземплярах, 1 остаётся в маршрутной комиссии, один в ГК по делам физкультуры, 3-й передаётся в спортклуб. Дятлов получил 3-й экземпляр протокола, но в спортклуб не сдал. То есть один экземпляр уже был у Дятлова, второй можно было изъять решением. Получается, могло быть два протокола, которых хватило бы для обоих дел. Немало в деле прикрытия оригинальных протоколов, касающихся вещей. Однако распределение вещей было задачей дела прикрытия, поэтому к основному делу это не имело никакого отношения, так как распределение функций между делами было обязательным.
В деле прикрытия имеется немало оригинальных протоколов допросов свидетелей. Изучая эти протоколы, понимаешь, что они не очень сильно приближают нас к установлению причин гибели группы Дятлова. Понимаешь ещё и другое, следователи основного дела намного больше нашего знали об этих причинах. А имея на руках протоколы исследования места Л.Н. Иванова, оригиналы актов судебно-медицинского исследования и другие документы, отсутствующие в деле прикрытия, они тем более больше нашего знали об обстоятельствах трагедии. Кроме того, у них была возможность допросить белее важных свидетелей. Поэтому, скорее всего, имеющиеся протоколы допросов в деле прикрытия совсем не заинтересовали следователей основного дела.
Однако есть свидетельство В.И. Коратаева, о том, что из дела исчез его протокол допроса манси вместе с рисунком манси. Не могу, конечно, конкретно говорить о судьбе этого протокола, может, он показался явно лишним кому-то из контролёров дела прикрытия, а может, действительно заинтересовал следователей основного дела. Но этот факт может говорить о том, что часть протоколов допросов из дела прикрытия вполне могла оказаться в основном деле. Кроме того, кто-то из следователей дела прикрытия мог, выполняя чьи-то поручения, допрашивать кого-то для основного дела. О такой возможности говорит, например, В.Д. Анкудинов. То, что следователям основного дела было запрещено самим выходить на местных людей, в этом сомнений нет. Никто бы им не позволил подвергать любой, даже малейшей опасности, выполнение поставленной перед ними важной задачи. Для таких допросов и существовало дело прикрытия с местными следователями. А вот насчёт имеющихся в деле прикрытия рисунков, схем, фотографий ничего конкретного я сказать сейчас не смогу. Правда есть кое-какие работы, по которым можно говорить, что, скорее всего, в основном деле есть фотографии, которых нет в деле прикрытия.
В деле прикрытия есть ещё две экспертизы, которые явно являются подлинными, а не копиями. Начну с физико-технической экспертизы, в которой определялся уровень радиации на одежде и частичках органов. На этот счёт есть резолюция Л.Н. Иванова (ЛД №369 оборот): ЛД 370-378 как не относящиеся к делу изъяты и хранятся в особом секторе облпрокуратуры. Есть ещё и вывод в самом исследовании (ЛД №374): Результаты исследований в таблице №1 и №3 не превышают усреднённых данных по содержанию радиоактивных веществ в органах человека. Хотя отмечено превышение фона на коричневом свитере, шароварах и поясе от свитера. Правда, там просматривается путаница с вещами. А потому вполне реально, что эти вещи были на настиле и водой не промывались. И могли принадлежать Кривонищенко, который перед походом занимался восстановлением «Маяка» после аварии с радиоактивным выбросом. Однако на дополнительных вопросах к эксперту нет подписи радиолога (ЛД №375). А потому можно предположить, что оригинал этого документа с подписью оказался в основном деле.
Нет сомнений, что оригинал криминалистической экспертизы, исследующей разрезы на полотне палатки, находится именно в деле прикрытия. А это значит, что его нет в основном деле, да и текст экспертизы для него остался невостребованным. Правда, по аналогии с предыдущей экспертизой можно предположить, что в основном деле может быть какая-то выписка из этой экспертизы. Но это, конечно, всего лишь предположение, не имеющее под собой никаких фактов. В общем, разбор многих документов закончен, но по этому вопросу хочется сказать ещё об одном моменте.
Радиологическая экспертиза была готова 27 мая. А 28 мая проведён допрос судмедэксперта, в котором он указал, что полученные переломы у погибших являются прижизненными, а для их получения должна быть применена большая сила. Кроме того, он говорит, что состояние плевральных полостей очень похоже на травму при взрывной волне. Хотя о воздействии самой взрывной волны он не говорит, но всё же получается, что от двух экспертов была получена важная информация, требующая проверки. Но что получилось в реальности, от данных проверок отказались, не стали продлевать срок и в этот же день, 28 мая, составили и утвердили постановление о прекращении дела. Вот этот прямой отказ от продолжения расследования в той ситуации тоже косвенно говорит о существовании основного дела. Получается так, что задачи дела прикрытия были на тот момент выполнены, но в них установление причин гибели не входило. А значит, задача установления причин гибели людей была в другом деле – в основном.
Есть ещё один важный вопрос. Разобрать процессуальные нарушения и странности в деле прикрытия. О кое-каких нарушениях мы уже говорили в этой статье. Это отсутствие ряда документов, необходимых уголовному делу в процессуальном плане, и отсутствие других документов необходимых для установления истины, наличие копий документов вместо оригиналов, а также использование левых печатей. Упоминали уже о привлечении В.И. Темпалова в качестве свидетеля, и это того человека, который до этого принял дело к своему производству. Но и потом, побывав свидетелем, вновь стал проводить следственные действия, составив в мае протокол места осмотра обнаружения трупов. И подобный перевод просто является нарушением закона. Кроме того, в деле нет передачи производства дела от В.И. Темпалова к Л.Н. Иванову, хотя такой факт имел место, раз продлял и завершал следствие именно Л.Н. Иванов. Далее, этому уголовному делу не был присвоен номер. А получив важную информацию от экспертов, вместо работы над ней дело в срочном порядке прекращают.
В самом же постановлении о прекращении дела немало странностей. Я уже не говорю о нереальном определении погоды, которое с первого взгляда и не заметишь. Но и сами выводы вызывают, по меньшей мере, удивление. Виновником гибели туристов объявлена некая стихийная сила. Причём без какой-либо расшифровки её. Да и в самих материалах дела ничего не говорится о стихийной силе. Получается, материалы дела как бы сами по себе, а вывод о стихийной силе тоже сам по себе. Можно, конечно, и ураган стихийной силой назвать, предположения о котором есть в этом деле. Только вот ни одного верного признака урагана следствию установить не удалось. А «прогулка» туристов вниз без ветрозащитной одежды в зимнее время как раз этот самый ураган и исключает.
После стихийной силы в самом окончании идёт короткий разбор деятельности чиновников, и потом сказано (ЛД №387), что между их недостатками в работе и гибелью туристов нет причинной связи, и не усматривается в данном деле состава преступления, руководствуясь пунктом 5 ст.4 УПК РСФСР, постановил: Уголовное дело о гибели туристов дальнейшим производством прекратить. В то же время в постановлении о возбуждении уголовного дела сказано (ЛД №1в): Требуется производство предварительного следствия по выяснению причин смерти гибели указанных лиц. И опять не связанные меж собой моменты, цель следствия и окончательные выводы. Причём никаких документов, связанных с некой корректировкой изначальной задачи, в деле нет.
То есть и процессуальных нарушений, и странностей в деле прикрытия с избытком. В то же время данное уголовное дело было на проверке в течение 16 дней в вышестоящих прокуратурах. Об этом свидетельствуют следующие документы. На ЛНП №44 есть ответ в прокуратуру СССР В.И. Теребилову: Дело гибели студентов выслано пятнадцатого июня авиа Уракову. А также письмо от Л.И. Уракова о возврате дела (ЛД №1) с исходящей регистрацией 1 июля. При этом в письме сказано: Возвращаю прекращённое дело о гибели туристов Дятлова и других. И никаких замечаний нет совсем. И это не смотря на то, что нарушений и странностей в деле просто с избытком. А ведь многие нарушения носят процессуальный характер, и они сразу должны бросаться в глаза соответствующим проверяющим специалистам. И это ещё одна весьма серьёзная странность, когда сотрудники Генпрокуратуры не замечают процессуальных нарушений. Такую странность можно объяснить только одним, что все эти нарушения и странности для проверяющих никакого значения не имели. А значит, и задача перед ними была совсем иного характера, обращать внимание на выполнение задач, поставленных перед делом прикрытия. И этот момент тоже является серьёзным доказательством существования основного дела.
И ещё один важный момент. Дело прикрытия хранилось не в архиве прокуратуры, а в архиве обкома. Это ведь неспроста. Ведь задачи, стоящие перед делом прикрытия очень сильно отличались от стандартных задач, стоящих перед другими уголовными делами. Об этом говорят материалы самого дела прикрытия. Например, даже выводы в постановлении о прекращении дела совсем не сочетаются с постановлением о его возбуждении. Да и решение не присваивать номер делу тоже ведь не просто так было принято. Если делу не присвоен номер, значит, оно не будет числиться ни в каких реестрах, а значит, и хранить его можно там, где посчитали нужным. Непризнание по делу потерпевших исключало контроль со стороны заинтересованных лиц. Контроль правильности и законности в деле со стороны вышестоящих организаций исключался, так как особые задачи перед уголовным делом выдвигались именно этими организациями. В целом с самого начала создавались условия для выполнения особых задач, стоящих перед делом прикрытия.
А выполнение поставленных задач нередко в этом деле шло в разрез даже уголовному кодексу. Прежде всего, речь идёт об искусственном создании заведомо ложных утверждений и выводов. Но, естественно, Генпрокуратура не только карт-бланш предоставила, но и обязала выполнить поставленную задачу. Документов, подтверждающих это, конечно, нет, но детальный разбор имеющихся документов в уголовном деле привёл именно к такому выводу. Даже сама проверка, не нашедшая в деле никаких нарушений, тоже подтверждает этот вывод. В двух написанных статьях уже немало собрано материала для подтверждения данного вывода, но ещё и в заключительной, третьей статье будет предоставлен дополнительный материал.
Сами задачи создания заведомой ложности, могут чётко указывать на то, что истинные причины гибели группы Дятлова тщательно скрывались. А это говорит о том, что высокое начальство должно быть в курсе этих причин. Ведь если не знаешь, что скрывать, то и скрывать никогда не будешь. А это действительно было высокое начальство, способное ставить задачу Генпрокуратуре, чтобы она далее по цепочке сделала всё необходимое. Естественно, деятельность самой Генпрокуратуры не могла быть связана с каким-то происшествием в столь глухих местах на приличном расстоянии от населённых пунктов. Этот факт ещё раз подтверждает то, что Генпрокуратура действовала по чьему-то указанию. Но это совсем не означает, что виновниками в гибели туристов были высокопоставленные лица. Просто от виновных, или не совсем виновных было ходатайство к данным лицам, которые подумали и решили дать соответствующее распоряжение Генпрокуратуре.
Но опять же, такое распоряжение высокое начальство могло дать только в случае высокой важности сокрытия реального происшествия. А потому нет никаких сомнений, что за гибелью группы Дятлова стояла какая-то важная государственная тайна. Какая именно тайна, сейчас, к сожалению, точный ответ с предоставлением всех доказательств дать не получится. Следствие тогда хорошо позаботилось, чтобы мы до сих пор оставались в неведении. Но считаю, что на протяжении практически 60 лет очень важная в то время тайна перестала иметь актуальность. Может нам кто-то и сказал бы о ней сейчас, но проблема в том, что сказать некому, с материалами основного дела из ныне живущих людей никто не знаком.
А ведь то, что основное дело есть, лично у меня не вызывает никакого сомнения. Думаю, немало доказательств параллельного расследования предоставлено в этой статье. И ведь в большинстве случаев важных документов или нет совсем, или они заменены копиями. А вот если бы было служебное расследования, то на оригиналы процессуальных документов они бы вообще никак не претендовали. Послали бы запросы на интересующие их вопросы, получили бы чёткие ответы на них, и всё. Даже на мотивированные запросы прокуратура совсем не обязана для подтверждения посылать копии своих документов. А тут речь идёт о передаче кому-то оригиналов. Причём некоторые из них не содержат информации по существу и нужны были только уголовному делу, например, постановления о проведении судебно-медицинских исследований. И этот момент чётко указывает на то, что было не просто параллельное расследование, а параллельное расследование в рамках уголовного дела.
К сожалению, об основном деле сейчас информация достаточно скупая. Всё, что о нём известно, это то, что оно существует, да ещё что в нём имеется часть документов из дела прикрытия. Но мы даже не знаем, что было записано в части этих документов, так как часть копий, имеющихся в деле прикрытия, должна отличаться информацией от основного дела. Но и следователи основного дела составляли документы, касающиеся того происшествия, которое и погубило группу, а об этих документах мы сейчас знать ничего не можем. Не знаем мы и названия, номера основного дела, его окончания, а дату его возбуждения знаем только примерно. Хотя я сейчас даже не могу сказать, какое из дел возбудили раньше, основное дело, или дело прикрытия. Пока мне не предоставят результаты одной работы, я даже не буду отвечать на вопрос о дате возбуждения. Ещё сейчас стали известны люди, которые помогая основному делу, работали на него.
Проблема только в том, что все они, кроме Е. Ф. Окишева уже ушли в мир иной. Да и знания у них об основном деле были явно небольшими, но, естественно, у каждого свои. Правда, у кого-то были больше, в зависимости от должности и личного вклада. Но государственная тайна, это ведь непросто красивые слова. А потому все помощники из дела прикрытия получали только ту информацию, которая им была необходима для выполнения поставленной им же (каждому в отдельности) задачи. Но и привлекали к основному делу только ограниченное число людей, да и то по мере необходимости. То есть многие люди, имевшие непосредственное участие в деле прикрытия, ничего даже не знали о существовании параллельного дела. Например, к таким относился В.И. Коротаев. Кто бы его, молодого специалиста в самом начале карьеры, стал бы подключать к такому кандибоберу. К тому же он не был членом партии. А при подключении к основному делу опирались на надёжных людей, прежде всего на коммунистов, знающих, что такое партийная дисциплина. Были, конечно, и исключения, но об этом в следующей статье, как и о ролях каждого, кто помогал, и чем помогал, основному делу.
И в завершение. Надо обязательно добиться признания властями существования основного дела. Ведь именно в нём можно будет прочесть о причинах гибели группы Дятлова, да и с достаточно высокой вероятностью там могут быть описаны все события той роковой ночи. Где оно хранится? Наверное, всё же в каком-то особо секретном архиве или особо секретном отделе какого-то архива. Где хранятся другие уголовные дела с материалами, содержащими государственную тайну. Ведь государственную тайну должны оберегать соответствующие органы. А обеспечить её надёжную безопасность можно только собрав такие дела вместе, а не раскидывая их по разным отделам архива. Но чтобы заглянуть в такой архивный отдел, нужны соответствующие полномочия, которые как раз и появятся у возобновлённого следствия.
Считаю, что надо обязательно добиться возобновления следствия, чтобы можно было озвучить материалы основного дела. Ради самих погибших дятловцев, чтобы перестали им перемывать кости всевозможными версиями, часть из которых выставляет самих дятловцев в неприглядном свете. Ради их родственников, которых лишили конституционных прав, отстранив их от материалов дела и не сказав им правду. Ради друзей дятловцев, ради поисковиков, ради родственников тех, кто был причастен к делу прикрытия, чтобы перестали и по ним выдвигать некоторые люди неприятные высказывания. Ради неравнодушных к трагедии людей, которые тратят своё время и деньги, чтобы хоть как-то приблизить раскрытие этой тайны. Ради всех других неравнодушных к этой трагедии людей, которые хоть и не принимают активного участия, но искренне переживают, чтобы, наконец, была обнародована истина.