ОБ ОСНОВНОМ ДЕЛЕ И НЕ ТОЛЬКО
Перед вами вторая статья из цикла создания теоретических основ, необходимых для решения важной задачи – возобновления следствия о гибели группы Дятлова. По замыслу будут три статьи, и каждая будет иметь свою направленность. А в целом статьи будут доказывать необоснованность официальной точки зрения на трагедию и говорить о том, что сейчас есть реальные перспективы для точного установления причин гибели туристов. Именно вопросу о перспективах следствия и будет посвящена эта статья. В основу данной статьи легла длительная переписка с Леонидом Георгиевичем Прошкиным. И чтобы не нагромождать статью многочисленными ссылками, я принял решение не разделять наши высказывания.
Скажу сразу, что для раскрытия тайны, есть два пути. Однако один из них достаточно сложный и тернистый, требующий обязательного нового взгляда на трагедию. Соответственно, доказывать этот путь будет очень даже непросто. Поэтому я исключил его из этой статьи. Однако доказать, что у возобновлённого следствия будут реальные перспективы, надо обязательно, иначе просто никто следствие и не возобновит. Никто не захочет делать работу, не имеющую перспектив. Но как уже было сказано, есть второй путь. И этот путь хоть и тоже не лишён хлопот, но весьма конкретный, и вдобавок, в случае его удачного решения, сразу будут получены доказательства всех происшествий, случившихся с группой Дятлова в ту роковую ночь.
Речь идёт о втором деле, существование которого я и постараюсь доказать в этой статье. Однако идея второго дела далеко не новая. Её стали высказывать давно, но с другой стороны, всегда получали ответ от прокуратуры, что никакого второго дела не существует. А потому, прежде чем начинать доказывать собственно существование второго дела, надо постараться разобраться с данной ситуацией. Понять позицию и тех и других. Ведь когда не разбираешься в ситуации, добиваться необходимого решения будет очень сложно.
Такие противоположные позиции не возникли в одночасье. Думаю, на их выработку ушло несколько лет. И как не редко бывает, в установлении подобных ситуаций виновны обе стороны. Одна сторона не смогла предъявить убедительные доказательства, но они и не могли появиться в самом начале возобновления интереса к трагедии, после нахождения уголовного дела. В нём ничего не лежит на поверхности, и требовалось немало времени, разобраться во всех его премудростях. В тоже время другую сторону явно не впечатляли приведённые доводы первой стороны. А теперь расскажу немного подробнее о формировании противоположных взглядов.
Мало того, что взгляды первой стороны не устроили прокуратуру, но они ещё и были весьма разносторонними. Выдвигалось множество версий, конечно, так обязательно должно было быть, раз речь шла о запутанной ситуации со многими неустановленными моментами. Скажем, предположения о криминале имели под собой почву, так как происхождение многих обстоятельств до сих пор не установлено, например отсутствие языка, глаз, происхождение переломов, странное покидание палатки, и другие моменты. Однако каких-то серьёзных доказательств, с которыми прокуратура бы согласилась, никто не привёл. В прокуратуре, на основе какого-то их опыта, считали и считают, что все эти странные моменты должны иметь некриминальное происхождение. Хотя надо сказать, что мы столкнулись с явно нестандартной ситуацией. Но и с предположениями о техногене ситуация примерно такая же. До сих пор нет чётких указаний на природу возможного техногена. Причём между воздействием техногена и гибелью людей должны были проходить ещё какие-то события, которые и стали причиной их гибели. Но природа этих событий на сегодня тоже пока не установлена. Именно такими доводами прокуратура отрицала связь гибели людей с техногеном.
По всем остальным группам версий картина примерно та же самая. В целом формирование взглядов на трагедию у прокуратуры происходило, как раз на основе отрицаний высказываний людей. Но не только поэтому. В уголовном деле есть выводы судмедэксперта о замерзании как причине гибели дятловцев. Ещё немало высказываний о морозе и сильном ветре. Для полноты картины, даже для них, всё равно чего-то не хватало. Однако проведённая работа с различными отрицаниями приводила их к выводу, что недостающим фактором, не установленным в уголовном деле, всё равно является только природный фактор. В свою очередь, они посчитали, что поняли главную природу гибели туристов. А насчёт недостатков в самом уголовном деле, они посчитали, что сами следователи к делу относились постольку, поскольку, раз уже понимали, что в этом происшествии ничего серьёзного нет. Вот так и были сформированы их высказывания, что люди замёрзли, чему способствовали мороз и сильный ветер, и что не было никаких посторонних факторов и внутреннего конфликта в группе. Ну и, соответственно, подобная ситуация никак не располагала к образованию второго, дополнительного расследования. А позже точку зрения прокуратуры разделил и следственный комитет. И это нисколько не мудрено, ведь консультировался он именно у Свердловской прокуратуры.
Я могу об этом утверждать, так как немало времени изучал их высказывания, к тому же ещё вёл переписку с прокуратурой Свердловской области и имел личные встречи. Но только полностью уверен в неправильности их выводов о причинах гибели людей. В предыдущей статье я постарался доказать ещё и то, что ни мороз, ни ветер к гибели группы Дятлова никакого отношения не имеют. А в следующей статье постараюсь доказать, что и замерзание в этой истории имеет явно надуманный характер. Даже один факт может отрицать замерзание, это то, что люди имели всю необходимую одежду для выживания на морозе, почему-то ей не воспользовались для собственного спасения от замерзания. Так ведь никто поступать бы не стал. Но и многие люди отказались верить в высказывания следственного комитета и прокуратуры, так как многие из них уверены, что без постороннего вмешательства не обошлось.
Но вот только немалое количество людей почему-то не захотело верить, что сотрудники прокуратуры на самом деле так думают. Кое-кто считает их просто отписками, а кто-то думает, что они всё знают, но скрывают от народа. Я, конечно, понимаю, в результате каких взглядов они делают такие выводы. Но эта позиция и раньше не давала результата и не принесёт его в будущем. Конечно, я не утверждаю, что все сотрудники этих организаций думают именно так. Но те, кто думает иначе, большого веса в этих организациях не имеют. Но позиция прокуратуры и следственного комитета по этому вопросу всегда была сильна, и потребуется немало усилий, чтобы её преодолеть. Но, как известно, вода камень точит. А вот высказывание, что власти что-то знают, не верно, и попытаюсь это доказать.
Прежде всего, говорилось, что ещё во времена Б.Н. Ельцина власти ознакомились с материалами второго дела и приняли решение никому о них ничего не говорить. Но ведь закрома архивов гигантские, и найти в них нужное дело, не имея почти никаких ориентиров на него, задача была бы явно не простой. А для проведения работы подобного объёма необходимо, по крайней мере, желание. Ну, или хотя бы для начала выяснить вопрос, возможно ли его существование, или это просто домыслы. Для этого надо было, прежде всего, обратиться к тем людям, которые имели непосредственное отношение к имеющемуся уголовному делу, и такие люди во времена Б.Н. Ельцина были.
Начнём с В.И. Коротаева, который какое-то время как следователь работал по этому делу. На конференции, посвящённой 50-летию трагедии, на вопрос В.Г. Карелина о существовании второго дела он дал чётко понять, что, с его точки зрения, такого дела не было, и то, что и это (имеющееся) дело было секретным. Далее В.И. Коротаев в интервью А.И. Нечаеву и Ю.К. Кунцевичу (2-3 мин) говорит, что Л.Н. Иванов рассказал ему об уничтожении части материалов дела. При этом у Коротаева даже не возникла мысль, что данные материалы могли оказаться в другом деле. Сейчас осталось немало видео-высказываний В.И. Коротаева, но ни в одном из них он даже не намекает на существование второго дела. Мало того, он даже обвиняет тогдашних руководителей области, что они не дали до конца установить правду о гибели группы Дятлова.
Однако был тогда ещё человек, который должен был знать о существовании второго дела и о многих его деталях, это Л.Н. Иванов, который немало занимался имеющимся делом. Он даже писал Б.Н. Ельцину, надеясь на его заинтересованность к этой трагедии. Однако Иванов никакого ответа так и не получил, и никто к нему за советом и не приехал. Это мне известно доподлинно, так как я лично знаком с дочерью Иванова, Александрой Львовной. Хотя на той же конференции В.И. Коротаев говорил, что став главой области Б.Н. Ельцин, хоть и кратко в разговоре с ним, но интересовался историей о группе Дятлова. Но вот уже в 90-годы Б.Н. Ельцину совсем, получается, некогда было заниматься этой темой. Да оно и понятно, в то время эта история ещё не вышла на всероссийский уровень, а более важных дел в то время у президента было достаточно.
В последующее время действия прокуратуры по вопросам, связанным с данной трагедией, уже известны. То есть никаких фактов, что со стороны прокуратуры предпринимались какие-то попытки по поиску второго дела, нет. Вопросы, может, кому-то и задавались, но самого поиска как такового не было. Зато со стороны властей было немало высказываний, что другого дела не существует. А это значит, что никакой важной дополнительной информацией сегодняшние власти не обладают. Поэтому можно сделать чёткий вывод, что обвинения их в скрывании от народа причин трагедии почвы под собой не имеют. А такие обвинения появились лишь в результате несогласия с официальной позицией прокуратуры. Но всё же к такому выводу надо сделать небольшое уточнение. Власти, конечно, ничего не могут скрывать из-за своей некомпетентности в данном вопросе, но они ещё и отказываются что-либо делать для установления причин гибели группы Дятлова. Однако незнание властями материалов второго дела и отрицание ими его существования совсем не означает, что второго дела не существует.
Однако прежде чем доказать его существование, надо разобрать ещё некоторые вопросы, связанные с имеющимся делом. Прежде всего, какова была секретность имеющегося дела. Да, сейчас, особенно после того, как фонд, возглавляемый Ю.К. Кунцевичем, выкупил официальную электронную копию и опубликовал дело, оно стало общедоступным. Да, известна пара случаев, когда кто-то из сотрудников архива, под свой страх и риск, давал кому-то дело на короткое время. Но есть и много других фактов. При сдаче дела в архив Л.Н. Иванов написал следующую резолюцию: По указанию Н.И. Клинова просьба хранить в секретном архиве, пакет хранить в с/с производстве. На той же странице в верхнем правом углу написано Секретно. Есть ещё надписи секретно в деле и наблюдательном производстве и даже сов.секретно на первом проекте постановления (ЛНП №18). То есть достаточно грифов секретно. А насчёт пакета, скорее всего, речь идёт о фотографиях из наблюдательного производства, так как в заверительной надписи от 1974 года они не числятся, но в такой же надписи от 1996 года они уже есть. Правда подобной надписи по самому делу от 1974 года нет, только за 1996 год, поэтому неясно, были ли в пакете материалы и из самого дела.
Но о секретности говорит не только это. В деле есть показания от родственников с многочисленными жалобами. В качестве свидетелей были привлечены сестра Колеватова и отцы Дубининой, Кривонищенко и Слободина. Однако в деле нет ни одного документа о потерпевших. На первый взгляд, очень даже странный факт. Дело по факту гибели людей возбуждено, но никто, получается, не пострадал от этого, раз в деле нет потерпевших. А ведь потерпевшие должны назначаться сразу после возбуждения уголовного дела. Но, с другой стороны, потерпевшие имеют и имели тогда законное право знакомиться со всеми материалами дела. В то же время сами родственники были недовольны тем, как ведётся следствие. Вот небольшая выписка из показаний Р.С. Колеватовой с её же подчёркиванием (ЛД №272): Чем объяснить тот факт, что четверо тех, кто был у костра и остался по всем предположениям живым, не сделали никакой попытки возвратиться в палатку? Целиком группа не могла погибнуть от бурана. Почему они так панически бежали от палатки?
Найдутся и другие неудобные вопросы из их показаний для следствия. Поэтому родственников и не признали потерпевшими и тем самым не дали им законный доступ к материалам дела. Факт в какой-то степени даже вопиющий, можно сказать. Ведь целью уголовных дел является защита прав потерпевших. А их даже не признали таковыми и тем самым поставили для них барьер к материалам дела. То есть это может говорить о том, что интересы следствия и родителей погибших в этом уголовном деле не совпали. Разве этот факт не говорит о секретности? Да и о многих серьёзных повреждениях на телах люди узнали только в 90-е годы. Но ещё большее непонимание вызывает место хранения дела, в областном архиве, когда все такие дела хранились в архиве прокуратуры. Дело в том, что в имеющемся деле достаточно много процессуальных нарушений, о которых пойдёт речь позже. Получается, дело засекретили даже от самой прокуратуры, чтобы поменьше было разговоров об этих нарушениях. А сотрудники причастные к процессуальным нарушениям в деле, сами о них говорить бы точно не стали.
Важным моментом секретности является и тот факт, что многие люди, фамилии которых фигурируют в имеющемся уголовном деле в качестве сотрудников прокуратуры и судмедэкспертов, практически ничего об этом деле не говорили никому, даже ближайшим родственникам. Исключение составляют только три человека. Л.Н. Иванов, который написал статью о тех событиях в 1959 году, вот только статья из-под его пера вышла весьма туманной, да ещё он пытался, чтобы Б.Н. Ельцин обратил внимание на эту трагедию, и всё. Кое-что, уже в престарелом возрасте, рассказал Е.Ф. Окишев. Третий человек это В.И. Коротаев, который достаточно много и активно рассказывал, но, по утверждению его самого, составленных им документов в имеющемся деле не осталось. Но раз В.И. Коротаев много чего помнил об этом деле, то, наверное, и у остальных участников данного дела было что сказать людям. Однако они предпочли не говорить о своих знаниях по делу никому, вплоть до самой смерти.
В общем, фактов секретности и у имеющегося дела хватает с избытком. Включая и тот факт, что ради секретности родителей погибших не признали потерпевшими, лишив их тем самым законных прав. Конечно, уровень секретности основного дела был вообще максимальным, раз даже о его существовании знали только единицы. Однако, несмотря на секретность имеющегося дела в прошлом, его так и не уничтожили, хотя имели на это право, которое появляется у таких дел по истечении 25 лет. Ведь с его уничтожением была бы потеряна даже надежда установить правду в описанном в нём происшествии. А с другой стороны, дело хранилось не в архиве прокуратуры, а в архиве обкома, и нашли его обычные люди, а не сотрудники прокуратуры. И никакого нарушения в обнаружении дела не было. Так как нашли его в уже несуществующем обкоме. То есть в какой-то степени Б.Н. Ельцин повлиял на обнародование материалов дела, закрыв обкомы.
Естественно, отсутствующие язык и глаза, описанные в деле, а равно и другие моменты дела, стали неким достоянием общественности, пусть даже небольшой на тот момент. Распространение этой информации прокуратура не могла законно прекратить, но взяла под свой контроль доступ к уголовному делу. В общем, как я понимаю, тогда прокуратура сама была в неведении о существовании этого дела, пока его не обнаружили. Об этом красноречиво говорит В.И. Коротаев в начале интервью А.И. Нечаеву и Ю.К. Кунцевичу: Глазам не поверил, что сохранено уголовное дело. Не исключаю, что сразу после нахождения дела прокуратура вполне могла иметь желание о том, что когда-то эта тайна будет раскрыта. А потому и было принято решение о вечном хранении этого дела. А что случилось потом, то и случилось.